ичал и плакал, но потом обессилел, охрип и едва слышно стонал, а затем вовсе умо
лк.
Приживальщики, которые тоже здесь были, испугались, как бы не случилось несчас
тья, бросились к Цзя Чжэну и стали уговаривать пожалеть сына. Но никакие уговоры
не действовали.
– Как можно его простить! – орал Цзя Чжэн. – Вы и прежде ему во всем потакали! И
сейчас заступаетесь! А если он завтра отца родного убьет или государя – вы снова с
танете его защищать?
Видно, и в самом деле Баоюй виноват, раз отец так разгневался, подумали приживал
ьщики и почли за лучшее известить обо всем госпожу Ван.
Госпожа Ван, услышав, что Цзя Чжэн чинит над Баоюем расправу, не стала даже до
кладывать матушке Цзя и в сопровождении служанки поспешила выручать сына. Он
а появилась так неожиданно, что приживальщики и слуги не успели разбежаться.
Увидев жену, Цзя Чжэн еще больше распалился, палка в его руках так и мелькала.
Слуги же, державшие Баоюя, отошли в сторону. Баоюй лежал без движения.
Госпожа Ван стала отнимать у Цзя Чжэна палку.
– Уйди! – заорал Цзя Чжэн. – Вы все словно сговорились меня извести!
– Баоюя, конечно, следует наказать, но подумайте о себе! Разве можно так волноват
ься? – сказала госпожа Ван. – К тому же день нынче жаркий, и старой госпоже незд
оровится. Вы можете убить Баоюя – не такая уж это беда, но что будет со старой гос
пожой, когда она узнает?
– Замолчи! – усмехнувшись, бросил Цзя Чжэн. – Породить такого негодяя – значит
проявить непочтительность к родителям! Я давно хотел его как следует проучить, но
вы не давали! Лучше сразу прикончить щенка, чтобы потом не страдать! Веревку! Д
айте мне веревку, я задушу его!
Госпожа Ван бросилась к мужу.
– Отец должен учить сына! – воскликнула она со слезами на глазах. – Но не забыва
йте и о своем супружеском долге! Ведь мне уже под пятьдесят, а сыновей больше не
т. Я никогда не мешала вам его поучать, но убить его все равно что убить меня! Что
же, убивайте! Я умру вместе с сыном, тогда, по крайней мере, у меня будет в загроб
ном мире опора!
Она обняла Баоюя и зарыдала. Цзя Чжэн тяжело вздохнул, в изнеможении опустился
на стул и заплакал.
Лицо Баоюя было белым как полотно, он лежал почти бездыханный, тонкая шелкова
я рубашка намокла от крови. Когда госпожа Ван ее подняла, обнажилась спина, вся
в ссадинах и кровоподтеках, живого места невозможно было найти.
– Несчастный мой сынок! – горестно вскричала госпожа Ван, и перед глазами возни
к образ покойного старшего сына. – Цзя Чжу! Будь ты жив, я не стала бы сейчас так
сокрушаться!
Прибежали Ли Бань, Фэнцзе, Инчунь и Таньчунь. Ли Вань, вдова покойного Цзя Чж
у, при упоминании имени мужа невольно заплакала. Цзя Чжэну стало еще тяжелее, п
о щекам катились крупные, как жемчужины, слезы.
– Старая госпожа пожаловала! – доложила служанка.
– Сначала убей меня, а потом его! Всех убей! – послышался голос матушки Цзя.
Цзя Чжэн всполошился. Он вскочил и бросился матери навстречу. Запыхавшись от
быстрой ходьбы, матушка Цзя вошла в комнату, опираясь на плечо служанки.
– Зачем, матушка, вам понадобилось в такой жаркий день приходить? – почтительно
кланяясь, обратился к ней Цзя Чжэн. – Если вам надо было мне что то сказать, позва
ли бы к себе!
– А, это ты! – гневно вскричала матушка Цзя, едва переводя дух. – Да, мне надо с то
бой поговорить! Ведь это я вырастила такого замечательного сына. С кем же мне ещ
е разговаривать?
Тон, которым произнесла все это матушка Цзя, не сулил ничего доброго. Цзя Чжэн
оробел, опустился на колени и, сдерживая слезы, произнес:
– Я забочусь о том, чтобы мой сын прославил своих предков. Так неужели я заслуж
иваю ваших упреков?
– Видишь, тебе слово сказать нельзя! А каково было Баоюю, когда ты колотил его п
алкой? Ты, значит, учишь сына для того, чтобы он прославил своих предков? Но вс
помни, разве так учил тебя твой отец?
Матушка Цзя не выдержала и тоже расплакалась.
– Не расстраивайтесь, матушка! – с виноватой улыбкой стал оправдываться Цзя Чжэ
н. – Причиной всему внезапная вспышка гнева. Клянусь вам, это больше не повтори
тся!
– Ты ко мне обращаешься?! – холодно усмехнулась матушка Цзя. – Это твой сын, е
сли хочешь, бей его сколько угодно! Только, я думаю, мы все тебе надоели! Поэтом
у нам лучше уехать!
Она обернулась к слугам и коротко приказала:
– Паланкин! Я еду в Нанкин с невесткой и Баоюем!
Слуги вышли.
– А ты не хнычь, – продолжала матушка Цзя, обращаясь к госпоже Ван. – Баоюй сов
сем еще юн, и ты, конечно же, любишь его, но, когда он вырастет и станет чиновник
ом, вряд ли вспомнит про свою мать. Как и мой сын! Меньше люби, меньше будешь
страдать!
– Не говорите так, матушка! – просил Цзя Чжэн, кланяясь до земли. – Я не знаю, ку
да от стыда деваться!
– Своим поступком ты доказал, что хочешь выжить меня из дому, а теперь, выходит,
тебе же деваться некуда! – возмутилась матушка Цзя. – Не будь нас здесь, никто не
мешал бы тебе избивать сына! – И она крикнула слугам:– Готовьте все необходимое
в дорогу! Коляски, паланкины. Мы уезжаем!
Цзя Чжэн простерся на полу и молил мать о прощении. Но матушка Цзя, даже не взг
лянув на него, подошла к лежавшему на скамье Баоюю и издала горестный вопль. Г
оспожа Ван и Фэнцзе принялись ее утешать. Вошли девочки служанки, попытались п
однять Баоюя.
– Мерзавки! – обрушилась на них Фэнцзе. – Неужели не видите, что он не может идт
и? Несите сюда плетеную кровать!
Служанки бросились во внутренние комнаты, принесли широкую плетеную кровать,
уложили Баоюя и понесли в покои матушки Цзя.
Цзя Чжэн, огорченный тем, что расстроил мать, вышел следом за ней и госпожой Ва
н. Только сейчас он понял, что переусердствовал в наказании. Госпожа Ван то и дел
о восклицала:
– Сынок, родной! Лучше бы ты умер, а Цзя Чжу остался в живых, не пришлось бы
мне тогда думать, что моя жизнь прошла даром! Не покидай меня! Ты – единственна
я моя надежда! Несчастный сынок мой! Некому тебя защитить!
Цзя Чжэн совсем пал духом и уже раскаивался в содеянном. Он снова попытался ут
ешить матушку Цзя, но та, глотая слезы, сказала:
– Если сын не хорош, надо его наставлять, а не бить! Что ты за нами плетешься? Хоч
ешь собственными глазами увидеть, как мальчик умрет?
Цзя Чжэн растерянно покачал головой и поспешил удалиться.
Возле Баоюя хлопотали тетушка Сюэ, Баочай, Сянлин, Сянъюнь, брызгали на него во
дой, обмахивали веером. На Сижэнь никто не обращал внимания, и она, обиженная,
незаметно вышла из комнаты, подозвала мальчика слугу и приказала ему разыскать
Бэймина, чтобы узнать, что произошло.
– За что его наказали? – спросила служанка у Бэймина, когда тот явился. – А ты тож
е хорош, не мог предупредить!
– Меня, как назло, там не было! – оправдывался Бэймин. – Я узнал уже, когда отец
принялся бить нашего господина! Примчался туда, а мне говорят, что все это из за а
ктера Цигуаня и сестры Цзиньчуань!
– А как отец дознался? – удивилась Сижэнь.
– Про Цигуаня наверняка Сюэ Пань сказал, он давно его ревнует к Баоюю. Подослал
какого нибудь мерзавца, чтобы тот оклеветал Баоюя перед отцом. А про Цзиньчуань
рассказал, конечно, третий господин Цзя Хуань. Слуги об этом толковали.
Выслушав Бэймина, девушка была почти уверена, что он говорит правду. Когда она
вернулась в дом матушки Цзя, люди все еще хлопотали возле Баоюя.
Отдав необходимые распоряжения, матушка Цзя приказала отнести Баоюя во двор Н
аслаждения пурпуром и уложить в постель, что и было тотчас исполнено. Затем все
постепенно разошлись.
Только сейчас Сижэнь подошла к Баоюю, чтобы прислуживать ему, а заодно расспр
осить о случившемся.
Если хотите узнать, что рассказал Баоюй и как она его выхаживала, прочтите следую
щую главу.
