– А сколько служанок у старой госпожи получают по одному ляну?
– Восемь. Вернее, семь, потому что восьмая – Сижэнь.
– Да да, – кивнула госпожа Ван. – Ведь у Баоюя нет ни одной служанки, которой по
лагалось бы жалованье в один лян. Сижэнь и сейчас числится служанкой старой гос
пожи.
– Да, именно так, она просто отдана в услужение Баоюю, – поддакнула Фэнцзе. – По
этому платить ей меньше нельзя. Вот если бы старая госпожа взяла себе еще служан
ку, тогда другое дело. Справедливее всего дать еще одну служанку Цзя Хуаню, тогд
а не придется убавлять жалованье Сижэнь. Цинвэнь, Шэюэ и еще пять старших служ
анок получают в месяц по одной связке в тысячу монет, а Цзяхуэй и семь младших
служанок – по пятьсот медных монет. Такова воля старой госпожи, и возмущаться н
икто не вправе.
– Вы только послушайте, как говорит эта девочка! – воскликнула тетушка Сюэ. – Сл
ова из нее сыплются, как орехи из перевернутой повозки! И расчеты у нее ясные, и д
оводы разумные!
– А вы думали, тетушка, я могу ошибиться? – спросила Фэнцзе.
– Что ты! Что ты! Разве ты когда нибудь ошибалась? – вскричала тетушка Сюэ. – Мн
е просто хочется, чтобы ты говорила спокойнее и берегла свои силы!
Фэнцзе едва не прыснула со смеху, но сдержалась и продолжала внимательно слуш
ать госпожу Ван.
А госпожа Ван после некоторого раздумья произнесла:
– Завтра же выбери служанку для старой госпожи, и пусть ей платят, как до сих пор
платили Сижэнь. А Сижэнь будет получать по два ляна серебра и по одной связке мо
нет из моих двадцати лянов. Все остальное пусть ей выдают наравне с наложницами
Чжао и Чжоу, только не из общей казны, а за мой счет.
– Вы слышали? – воскликнула Фэнцзе, обращаясь к тетушке Сюэ. – Ведь я то же са
мое говорила! Так что все выходит по моему.
– И это справедливо, – сказала тетушка Сюэ. – Не говоря уже о внешности Сижэнь,
такой характер, поступки и обхождение с людьми теперь поистине редкость!
– Всем вам хорошо известны достоинства Сижэнь, – сквозь слезы проговорила госп
ожа Ван. – Баоюю с ней не сравниться. Счастье его, если Сижэнь будет и дальше ем
у служить!
– В таком случае, зачем ей таиться, ведь она может с завтрашнего дня перейти жить
к Баоюю, – заметила Фэнцзе.
– Пожалуй, не стоит, – возразила госпожа Ван. – Баоюй слишком молод, да и отец в
оспротивится. И вот еще что. Пока Сижэнь служанка, Баоюй ее слушается, хотя обра
щается с ней вольно. А станет она наложницей, не осмелится ему перечить. Годика д
ва три надо подождать, а там посмотрим.
Разговаривать больше было не о чем, и Фэнцзе, поклонившись госпоже Ван, вышла
из комнаты. На террасе ее дожидались экономки, чтобы доложить о делах. Едва она
появилась, как они подошли и спросили:
– О чем это вы так долго разговаривали с госпожой? Наверное, утомились!
Фэнцзе ничего не ответила, закатала рукава и остановилась на пороге, заметив:
– Здесь попрохладнее, я постою немного, пусть ветерком обдует. – Она помолчала и
добавила: – Вам показалось, будто я слишком долго разговаривала с госпожой? А ч
то бы вы стали делать на моем месте, если бы госпожа вдруг вспомнила все дела за
последние двести лет и потребовала объяснений?
Она снова сделала паузу и, холодно усмехнувшись, продолжала:
– Придется теперь быть построже! Пусть жалуются на меня госпоже, я не боюсь! Ни
чего эти распутные и болтливые бабы не добьются! Служанкам убавили жалованье, а
я, видите ли, виновата! А подумали они о том, достойны ли иметь трех служанок?!
Так, сердясь и ругаясь, Фэнцзе отправилась к матушке Цзя. Но об этом мы рассказы
вать не будем.
Между тем тетушка Сюэ, Баочай и остальные, покончив с арбузом, попрощались с
матушкой Цзя и разошлись. Баочай и Дайюй отправились в сад. По пути Баочай пыт
алась уговорить Дайюй зайти в павильон Благоухающего лотоса, но Дайюй отказала
сь, сославшись на то, что ей надо купаться.
Дайюй пошла к себе, и Баочай продолжала путь одна. Она зашла было во двор Насл
аждения пурпуром, чтобы поболтать с Баоюем и рассеять дремоту, но там царила ме
ртвая тишина, даже два журавля под бананами, казалось, спали. Баочай миновала га
лерею, вошла в дом и увидела, что в прихожей спят на кровати вповалку служанки.
Обогнув ширму, Баочай вошла в комнаты Баоюя. Он тоже спал, а возле него сидела
с вышиваньем Сижэнь. Рядом с ней лежала мухогонка из лосиного хвоста с ручкой
из кости носорога.
– Чересчур ты заботлива! – засмеялась Баочай, подходя к Сижэнь. – Зачем тебе мух
огонка?! Неужели в комнату могут пробраться мухи и комары?
Сижэнь вздрогнула от неожиданности, но, увидев Баочай, положила вышиванье на к
олени и с улыбкой тихо сказала:
– Как вы меня напугали, барышня! Конечно, я и сама знаю, что через густую кисею
ни комары, ни мухи не проникнут. Но мошкара как то пролезает! Я было задремала
и вдруг чувствую, кто то меня укусил, да так больно, как муравей!
– Ничего удивительного! – заметила Баочай. – За домом речка, на берегу благоухают
цветы. В комнате пахнет благовониями. А насекомые обычно водятся среди цветов и
летят на запах. Разве ты не знаешь?
Баочай поглядела на вышиванье в руках Сижэнь. Это был набрюшник из белого шел
ка на красной подкладке, Сижэнь вышила на нем утку и селезня среди лотосов. Лот
осы были красные, листья темно зеленые, а утки пестрые.
– Ай я! – воскликнула Баочай. – Какая прелесть! Но стоит ли тратить время на пустяк
и? Для кого же это?
Сижэнь приложила палец к губам и указала на спящего Баоюя.
– Зачем ему? – засмеялась Баочай. – Ведь он уже взрослый!
– Именно потому, что это ему не нужно, я и вышиваю так тщательно, – пояснила Си
жэнь. – Если понравится, он, может быть, и наденет. Сейчас очень жарко, а он спит
беспокойно, поэтому лишняя одежда не помешает. Тогда пусть себе раскрывается! В
ы говорите, я потратила много времени, но это еще что! Посмотрели бы вы, какой на
брюшник на нем сейчас!
– До чего же ты терпеливая! – воскликнула Баочай.
Сижэнь засмеялась и сказала:
– Так наработалась, что спину ломит. Может быть, присмотрите за ним, барышня, а я
немного пройдусь?
– Хорошо! – согласилась Баочай, и Сижэнь вышла.
Увлеченная вышивкой, Баочай не подумала о том, что остается наедине с Баоюем. Д
евушка села на место Сижэнь и снова принялась рассматривать узор. Вышивка была
до того хороша, что Баочай не удержалась, взяла иголку и принялась вышивать.
В это же самое время Дайюй встретилась с Сянъюнь и уговорила ее пойти поздравит
ь Сижэнь. Но во дворе Наслаждения пурпуром стояла тишина и все спали. Тогда Ся
нъюнь решила поискать Сижэнь во флигеле, а Дайюй подошла к окну и сквозь тонк
ий шелк увидела спящего Баоюя в розовой с серебристым отливом рубашке, возле
него – Баочай с вышиваньем в руках, а рядом с ней – мухогонку.
Ошеломленная Дайюй поспешила спрятаться. Затем поманила к себе Сянъюнь и, заж
ав рукой рот, чтобы не рассмеяться, показала ей на окно. Охваченная любопытством
, Сянъюнь заглянула в комнату и уже готова была расхохотаться, но тут вспомнила,
как всегда ласкова с ней Баочай и как любит Дайюй осуждать других и злословить.
Поэтому она дернула Дайюй за рукав и сказала:
– Совсем забыла! Сижэнь говорила, что нынче в полдень пойдет на пруд стирать. По
йдем туда!
